Соня Присс: «Мой молодой человек приехал со мной еще из Кургана» - «Новости Музыки»

Звезда фильма «Серебряные коньки» рассказала о жизни в Америке, ностальгии по СССР и своем избраннике

Соню Присс называют восходящей звездой экрана. Стать актрисой девушка мечтала с детства, но поверить в себя ей опосредованно помогла поездка в Америку. О формуле успеха, профессиональных страхах и сильном мужском плече — в интервью.

– Соня, не так давно вышел фильм «Сквозь время» с вашим участием. Вы испытывали в жизни ощущения аномальности времени, дежавю?

– У меня такое чувство, что раньше, в детстве, час тянулся гораздо дольше. Казалось, столько всего можно успеть. А сейчас время будто схлопывается, скукоживается — может, это связано с взрослением, а может, с темпоритмом Москвы. Если бы в сутках было не двадцать четыре часа, а хотя бы тридцать! У Гермионы из «Гарри Поттера» был приборчик, который назывался «маховик времени». Благодаря ему она могла одновременно находиться в двух разных местах. Завидую такой сверхспособности. (Улыбается.)

– Наш век более стремительный, чем, например, прошлый. И вы как-то сказали, что вам проще играть исторических персонажей, нежели современных. Размышляете о том, что, может, родились не в ту эпоху?

– Я не знаю, проще ли, но интереснее точно. Современный человек по своей психофизике сильно отличается от тех, что жили в прошлом, позапрошлом веке. Кажется, тогда мысли были содержательнее, глубже. Не было такого количества информации, которое нужно быстро «переварить», у людей было больше времени над чем-то подумать, они вели более размеренную жизнь. Мужчина порой добивался девушку годами, а сейчас месяц знакомства — это уже много. (Улыбается.) Войти в нужное настроение, кстати, очень помогает костюм. Когда на тебе корсет с косточками, тяжелый кринолин с металлическими прутьями, поневоле замедлишься (смеется), появляется гордая осанка, совсем по-другому держишь спину, жесты становятся более весомыми, значимыми. А если говорить о том, когда бы я хотела жить — во времена СССР. Кстати, в новом фильме «Сквозь время» я как раз попадаю в подобную реальность. Тогда был дефицит и очереди, люди испытывали определенные сложности, но мне кажется, у них в приоритете были другие ценности. Они много читали. Если послушать интервью любого советского человека, они грамотно, красиво говорили. Я очень люблю советское кино. В детстве смотрела исключительно советские фильмы, буквально пропиталась ими, знала наизусть все цитаты и песни.

– Вы идеализируете советское время, а очевидцы — родители, бабушки-дедушки, вам что-то о той жизни рассказывали?

– Конечно, их рассказы, как и просмотр фильмов тех лет — для меня основной источник информации. Сейчас я понимаю, что кино не всегда стопроцентно отражает реальность. «Сквозь время» — это картина про альтернативный СССР, некую параллельную вселенную. До этого мне часто предлагали «голубых героинь», а здесь предстояло сыграть решительную, дерзкую девчонку. Этим она меня зацепила.

– Мне кажется, вы очень серьезно относитесь к каждой своей роли. Например, для «Серебряных коньков» изучали книгу по этикету дореволюционного издания…

– Да, мне ее подарили продюсеры проекта. И я запоминала, как правильно сидеть за столом, какую вилку брать первой, когда можно встать, как здороваться — в зависимости от того, какой человек перед тобой, как должна вести себя барышня в присутствии родителей. Это было очень интересно! Я даже подчеркивала какие-то вещи для себя. (Улыбается.)

– Вы обращаете внимание, насколько галантно ведет себя мужчина?

– По настроению. Бывает, приятно, когда ты возвращаешься вечером со смены уставшая, и таксист распахивает перед тобой дверь машины, помогает поставить сумки. (Смеется.) А в обычной жизни я особо на этом не зацикливаюсь. Вообще, как мне кажется, все эти ухаживания, конфетно-букетный период, уходят куда-то, сейчас ухаживание — это лайк под фото поставить. (Улыбается.) Жаль, конечно. Потому что романтичные жесты очень наполняют, позволяют ощущать себя женщиной.

– В вашей жизни были такие знаки внимания?

– Да, наверное, надо подумать. (Смеется.) Мне больше вспоминается забота, поддержка в трудный момент. На самом деле, отправить курьера с цветами — не такой большой труд. А вот если мужчина изменил свои планы, отпросился с работы, чтобы проводить меня в аэропорт, или помог с переездом — это приятно.

– Вы ощущаете свою внутреннюю хрупкость?

– Такое случается периодами: хочется, чтобы взяли на ручки, погладили по головке и сказали, что все будет хорошо. (Смеется.) Но бывает и иначе, когда я ношусь по городу, решаю несколько дел одновременно — прямо мужскую энергию в себе чувствую.

– Москва на вас какое влияние оказывает? Вам здесь комфортно?

– До этого я пять лет жила в Петербурге, училась в театральной академии, и это первый мегаполис в моей жизни. Я сама из провинции, родилась в Кургане, и там мне было тесно. Еще год провела в Америке, но тоже в небольшом городе. В Питере мне поначалу было комфортно, но потом обстановка стала давить. Там такое чувство, будто небо лежит прямо на голове. Есть мем, что петербуржцы могут отменить деловую встречу из-за плохой погоды и магнитных бурь. (Смеется.) И это на самом деле так. В первые три года я была настолько поглощена учебой, что не замечала ничего вокруг. А к выпуску с графиком стало посвободнее, и я стала обращать внимание на город, отмечая для себя, какой он красивый, атмосферный, но какой же тяжелый климат! При этом люди не бегут с работы домой, находят время для прогулок, посиделок с друзьями. Жизнь там течет медленнее, чем в столице. Для меня есть смысл находиться в Москве, потому что здесь развитая киноиндустрия. Но в моем представлении Москва похожа на огромную центрифугу, и можно на некоторое время запрыгивать внутрь этого колеса, но надо иметь возможность оттуда выбираться — поэтому многие москвичи уезжают отдыхать куда-то за город, на дачу.

– Вам, наверное, помогают восстановиться поездки домой, в Курган, к родителям?

– Когда я приезжаю к родным, я не отдыхаю. (Смеется.) Они не видели меня год, а то и два, и в эти несколько дней, что мы встречаемся, на меня направлено такое огромное количество внимания и энергии, что я устаю еще больше. Я сейчас стараюсь сама привозить родителей к себе в гости или на море.

– В свое время они скептически отнеслись к вашему желанию стать актрисой. А сейчас кто-то из них уже говорит, что гордится вашим успехом?

– Говорят постоянно, но вначале все было по-другому. В Москву меня не отпустили, сказали, что здесь ни знакомых, ни родственников, это очень далеко от дома. Поэтому я поступила в местный вуз на переводчика, но после первого курса на год улетела в Америку. И вот, казалось бы: где логика. (Смеется.) Может, я стала на год старше, и родителям было уже не так страшно, если я поживу одна. Первый раз я поехала по программе Work and Travel на полгода. Очень понравилось. Поняла, что хочу еще, стала гуглить разные образовательные программы, а поскольку у меня всегда английский был на высоком уровне благодаря папе-педагогу, я отлично написала все тесты. Потом меня в числе еще нескольких тысяч ребят пригласили на экзамен в Москву. Я поехала, ни на что не надеясь, потому что из этих нескольких тысяч для получения гранта — всего десятка победителей. Через месяц мне пришло письмо, что я оказалась ровно под чертой.

– На скамейке запасных?

– Я все равно была ужасно рада и горда. (Улыбается.) И потом из этой десятки одна девочка выбыла — то ли заболела, то ли забеременела, и я попала по распределению в колледж в городе Льюистон штате Айдахо. Можно было выбрать любые предметы, я взяла актерский класс, сценарное мастерство, английский язык, литературу, историю. Наш педагог из колледжа очень хотела поставить «Чайку» — и тут вдруг приехала я, русская девушка. Она очень обрадовалась, сразу предложила мне сыграть Нину Заречную. А я была весьма удивлена, узнав, что в Америке учат актеров по системе Станиславского и Чехова. Зато потом, когда я уже училась в Питере, нас знакомили с американской актерской школой, такие парадоксы. (Смеется.)

– Какой показалась жизнь в Америке?

– Я выбиралась ненадолго и в Лос-Анджелес, где живет моя подруга-модель, она тоже родом из Кургана. Еще нас возили в Нью-Йорк и Вашингтон. Нью-Йорк мне показался очень грязным, там просто невозможно ходить по улицам, стоят мешки с мусором, поэтому все ездят на машинах. Сфера обслуживания сильно хромает. Я сама по ночам работала в пончиковой Back Door Donuts. Кстати, ассортимент там был просто дичайший: например, мы продавали пончики с беконом и кленовым сиропом. Нас учили, что нужно приветливо улыбаться клиенту, но при этом все понимали, что это фальшивое дружелюбие, приклеенная улыбка. Очень удивили банки: оказалось, чтобы сделать элементарную операцию, перевести деньги с одного своего банковского счета на другой, надо прийти в отделение лично, написать заявление. Такси тоже невозможно заказать нормально. После этого жизнь в Москве мне показалась очень комфортной.

– Голливуд на будущую актрису тоже не произвел особого впечатления?

– Я, конечно, сделала фото на Голливудских холмах. (Смеется.) Но о том, чтобы как-то закрепиться в киноиндустрии, я не думала — по условиям программы я должна была уехать. А учиться актерской профессии я принципиально хотела в России — если уж даже в Америке преподают по системе Станиславского, лучше, что называется, делать это ближе к первоисточнику.

– Но эта поездка дала вам больше уверенности в себе? Ведь изначально вы не решились спорить с родителями, не стали настаивать, что хотите быть актрисой.

– Я мечтала об этом с детства, занималась в театральной студии. Но, живя в маленьком городе, я не чувствовала в себе сил, что смогу поступить в театральный вуз в столице. В таких городках, как Курган, у людей все предсказуемо, они живут по сценарию, по которому жили их родители, не строят грандиозных планов. Кто-то уезжает, конечно, но это единицы. После Америки у меня появилось больше уверенности в себе. Я почти год провела одна, в чужой стране, говорила на неродном языке. Я очень сильно повзрослела за это время. Ну и занятия по актерскому мастерству многое дали. Наверное, этот этап был мне нужен, чтобы набраться смелости.

– У вас есть формула успеха в этой профессии?

– Формула успеха — это труд, оттачивание своих профессиональных навыков. Ну и везение, конечно, потому что ролей хороших мало, а актеров очень много. Утверждают, наверное, тех, кто делает все сам, без подсказок, с кем не нужно разбирать роль по полочкам. Некоторые режиссеры это любят, но порой не имеют возможности, ведь каждый съемочный день — это деньги. Получается, чем ты подвижнее внутри, тем более востребован. Типаж важен, разумеется. Я немного застряла в амплуа романтической героини. Очень хочу от него отойти — и подвижки есть. Сейчас вышел триллер «Сквозь время», о котором мы говорили, также жду премьеру комедии «Пять копеек» на одной из видеоплатформ.

– Не думали о том, чтобы сменить имидж?

– Для роли я готова на все что угодно: набрать вес, перекраситься, побриться наголо. Моя внешность мне не принадлежит, и я стараюсь ее поддерживать максимально естественной. Артист как чистый лист, на котором режиссер может нарисовать все что хочется.

– У вас такое восприятие. А ведь есть актеры-глыбы, которые начинают диктовать режиссеру, как они видят персонажа, переписывать куски текста.

– Мне кажется, идея, замысел — все-таки работа режиссера. Слово «актер» происходит от «акт», «действие», он исполнитель. И мы, актеры, не видим картину целиком. Случалось, я спорила, а потом подходила к плейбеку, смотрела отснятые сцены и понимала, что режиссер прав. Нужно доверять, иначе как работать. Думаю, должен сложиться какой-то творческий союз, потому что актер тоже человек, и если уж совсем некомфортно, что-то хорошее вряд ли получится.

– Были неприятные моменты на пробах, кастингах, когда с вами вели себя жестко, давили?

– Нет, не помню такого. Мне везет на хороших людей. Недавно прошел сериал «Актрисы» Федора Бондарчука, и все узнали об актерских страхах. Все так и есть. (Смеется.)

– Какой ваш самый сильный актерский страх?

– Наверное, лет этак через тридцать оглянуться и понять, что все сделала не так. Страх — что будет стыдно за свою работу.

– Вы смотрите, что у вас выходит, оцениваете?

– Да, стараюсь. Есть фильмы, которые я даже пересматриваю по несколько раз, например «Серебряные коньки». Не потому, что я на себя любуюсь, мне нравится, как в целом сделано это кино. Когда идут съемки, больше сосредотачиваешься на своей игре, а тут появляется возможность оценить картину целиком как зритель. Партнеры у меня там великолепные, в первую очередь, это Алексей Геннадьевич Гуськов, мой кинопапа. Мы до сих пор поддерживаем связь, я хожу к нему на спектакли. Во время съемок он много полезного мне подсказывал, его советы я даже записывала в тетрадку. (Улыбается.)

– Бывает, какие-то проекты отследить не успеваю. Кого обычно приглашаете на премьеру?

– Зову своего агента. (Улыбается.) Я рада, если у кого-то из знакомых актрис, с которыми мы общаемся, есть возможность прийти, поддержать меня. Родственников, которые оказываются проездом в городе, тоже с удовольствием приглашаю. А родителей я даже специально привозила на премьеру «Серебряных коньков».

– У вас появились близкие подруги среди актрис, или все-таки существует момент конкуренции?

– Скорее, мешают наши графики, очень трудно встретиться, потому что съемки в разных городах. Есть девочки, с которыми мы более-менее общаемся, видимся на каких-то мероприятиях. Подруги детства у меня остались в Кургане, мы встречаемся, когда я приезжаю, созваниваемся. Так получается, что самое плотное общение у меня с моим агентом и пиар-директором.

– И все же о профессиональной зависти — вы расстраиваетесь, если не попадаете в хороший проект?

– Значит, я не была готова, и есть чему поучиться у человека, который прошел кастинг. Поначалу я переживала очень сильно, но потом проб стало больше, и я поняла, что причины, по которым тебя утверждают или не утверждают, могут быть очень субъективными: например, актер может напомнить режиссеру его близкого человека, или же он видел на эту роль именно блондинку с голубыми глазами. Или мы органичнее смотрелись в кадре с партнером, нежели другая претендентка и так далее. Но это не значит, что можно не стараться. Я всегда очень ответственно подхожу к пробам. Грубо говоря, четыре раза в неделю я прохожу «собеседование» на работу в разные места, и за эти пятнадцать минут нужно выложиться по максимуму. Это большой стресс.

– Энергии хватает на жизнь реальную?

– Хочется, чтобы хватало на все, и пытаюсь вычислить, что эту энергию пожирает. Бесконечные соцсети — заходишь туда, смотришь ленту — и тебя засасывает. Иногда хочется все свои аккаунты удалить. (Смеется.) Много энергии забирают бестолковые переживания, но без этого никак. Успокаиваю себя тем, что накапливаю актерский багаж. (Смеется.) Пытаюсь высыпаться, заниматься спортом. То есть не экономлю энергию, а стремлюсь, чтобы она прибывала. Домашние питомцы подпитывают нашу энергию.

– Знаю, что у вас есть кот…

– Да, его зовут Сириус, он назван в честь персонажа Сириуса Блэка из «Гарри Поттера». Абсолютно черный, ночью его не найти. (Улыбается.) Он с нами пять лет, мы с молодым человеком завели его еще в Петербурге. Я очень хотела именно такого кота — черного с зелеными глазами, и мы нашли его по объявлению. Оказалось, что он метис, наполовину бомбейская порода, очень дорогая. Их называют маленькие пантеры, он гладкошерстный и блестит, будто намазан маслом. Коты этой породы привязаны к человеку, подражают звукам и любят «разговаривать». Бедный наш малыш уже натерпелся, понял, что такое хозяйка-актриса. Бывает, я уезжаю на съемки, а мой молодой человек едет вместе со мной, и тогда кота мы отдаем на передержку. У нас есть очень хорошая женщина в Реутове, которой мы его оставляем. Она каждый день посылает фотоотчеты. Снимки похожи, возможно, она их просто копирует (улыбается), но все равно так спокойнее, что с Сириусом все в порядке.

– То есть с вами из Питера еще и молодой человек приехал?

– На самом деле он приехал со мной еще из Кургана. Мы вместе уже девять лет.

– Это срок. Ваш любимый — тоже актер?

– Нет, он из другой сферы. Я бы не хотела себе партнера-артиста. Все-таки мы натуры эмоциональные. А мой молодой человек более земной, рациональный и меня уравновешивает.

– Вы из тех актрис, что парят над бытом?

– На самом деле я очень люблю заниматься уборкой. Это хорошо разгружает голову, является своего рода терапией. Мне нравится минимализм в квартире, я избавляюсь от всего ненужного. Мне кажется, это современное веяние, больше свойственное нашему поколению. Раньше люди жили по-другому: мои родители еще помнят годы дефицита, когда чего-то могло не быть в магазине.

– С переездом в Москву у вас изменилось отношение к деньгам, само понятие больших и маленьких денег?

– Конечно, на контрасте с моим родным провинциальным городом разница есть, но этот момент перехода у меня несколько размылся, потому что я еще год жила в Штатах. Там, работая простой уборщицей, можно оплачивать аренду квартиры и еще покупать каждый год новый айфон. А в Кургане люди их берут в кредит и годами расплачиваются. Ценность труда совершенно иная. Помню, с гонорара от «Серебряных коньков» я купила папе айфон и маме айпед, и они были в шоке, потому что на эти вещи они бы копили несколько лет. Мне нравится помогать родителям, сестре (хотя они и отказываются принимать помощь), делать подарки. Деньги я не коплю. Мне кажется, это, наоборот, блокирует поток энергии.

– Неужели у вас нет материальной мечты? Например, своя квартира в Москве.

– Это очень дорогое удовольствие. (Смеется.) Не знаю, как купить квартиру в Москве, живя одну жизнь. Мы с моим молодым человеком уже третий раз переезжаем, изучаем разные районы и дома. То, на что могли бы претендовать сейчас, нам не нравится. А на более комфортный вариант придется еще работать и работать. Я бы вообще хотела купить себе квартиру где-нибудь на море. Все еще впереди.

– Вам только исполнилось двадцать восемь — кстати, по вашим ощущениям, это много или мало?

– По моим ощущениям, я еще в начале пути. (Смеется.)