Педагог звезд эстрады раскрыла "учебную кухню": от Шацкой до Гагариной - «Новости Музыки»

Наталья Андрианова отмечает юбилей

Поверить в то, что Наталье Зиновьевне Андриановой исполняется столько, сколько ей исполняется, реально невозможно. Моложавая, красивая, полная энергии — она вся светится, когда говорит о своих учениках, которым «сделала» голоса: сформировала, вырастила, поддержала, наполнила силой и тембральной красотой. Она воспитала 29 лауреатов международных конкурсов! А какой голос у нее самой! Чистый, юный, богатый обертонами… В преддверии своего юбилея известнейший педагог по вокалу Наталья Андрианова встретилась с обозревателем «МК».

— По телефону, говоря с вами, я услышала голос юной девушки. Как вы это делаете?!

— Я постоянно работаю с молодыми людьми. У меня дети! Им даже уже по 50, а они для меня все — дети. Вот смотрите, уже преемственность идет: я вырастила Ирочку Круг, а сейчас у меня занимается ее сын Александр. Причем он пришел ко мне как рэпер! Маленький Круг — двухметрового роста, а я из него сделала певца, который поет теперь весь папин репертуар. И уже с Ирой в концертах вместе работает.

— Вы ведь из семьи Дунаевских, не так ли?

— Я никогда этого не афишировала, потому что мне это всегда мешало. Везде все себе пробивала сама. Мой папа — родной брат Исаака Осиповича Дунаевского, самый маленький в семье, Зиновий Осипович Дунаевский. Тоже композитор, заслуженный деятель искусств Украины. Он прошел всю войну, его долго не было с нами, потом он работал в шахтерском ансамбле. То есть я практически папу увидела где-то в 24 года, когда он вернулся домой. Мы жили в Москве, на Полянке. У нас был необычный дом — в нем жил, к примеру, Иван Семенович Козловский. Мама была изумительная — уральская казачка несказанной красоты, чудесная женщина, с хорошим голосом, она тоже пела когда-то на радио…

— А с Исааком Осиповичем вы общались?

— С дядей виделась очень редко. Он незадолго до смерти пришел ко мне на день рождения — 15 лет. А у меня в гостях был приятель — Алик Гинзбург, в будущем известный диссидент. Невероятно умный, остроумный… И, в общем, мой дядя как сел с этим Аликом рядом, так и весь мой день рождения от него не отошел. И потом сказал: «Если бы у меня был такой сын…» Семья Дунаевских очень неродственная. Вот мы сейчас остались из всей семьи вдвоем с Максимом (Максим Исаакович Дунаевский, композитор. — «МК»), но практически не общаемся.

— Таков стиль семьи?

— Да, пожалуй… Маму Максима, тетю Зою, я очень любила, она была изумительная и всегда старалась нас как-то сблизить. Приглашала меня на дачу, когда мы были маленькие с Маськой, вместе рыбу ловили. Я была на его первой свадьбе.

— Ну а потом было еще много свадеб...

— Знаете, у Дунаевских это фамильное. У меня было пять мужей, я ношу фамилию своего последнего мужа — в каждом браке брала фамилию мужа. Дело в том, что фамилия Дунаевская мне очень мешала. Я пела с пяти лет — первый раз спела в Донбассе, в Донецке, где папа руководил шахтерским ансамблем. Известнейшая песня «Шахтерский вальс» написана моим папой. В тот день на площади собралась 10-тысячная толпа. Меня поставили на табуретку, и я спела «Тонкую рябину». Так что неудивительно, что пошла поступать на вокальный факультет в училище при консерватории. И когда уже прошла, услышала: «Конечно, она же Дунаевская!»

Мы жили более чем скромно, потому что папы никогда не было дома, мама пела в хоре на радио. И мне не платили стипендию, потому что я — Дунаевская. И вот так все время было, понимаете?.. И поэтому, когда я в первый раз выскочила замуж, сразу же поменяла фамилию. И дальше меняла каждый раз. А поскольку я была солисткой радио и телевидения, еще и гастролировала, конферансье мне как-то сказал: «Я уже не знаю, как тебя объявлять, — каждый раз надо запоминать новую фамилию».

— Были среди ваших мужей люди близкие по духу?

— Мой второй муж — изумительный совершенно: Владислав Пашинский, солист Большого театра. «Фрачный герой», красавец, с красивым баритоном… Но у него была страшная беда: он пианист, а певцом стал потому, что «переиграл» руку. Он ненавидел пение. Представляете, ненавидел!!! Однажды Борис Покровский поставил его на роль Онегина. И как-то на репетиции Владик сделал Покровскому замечание — что-то по поводу возраста Онегина. И все: с роли Владика сняли, его карьера с тех пор начала сходить на нет. Так, он уже допевал потом, как у нас говорят, «моржей». А развелись мы, потому что я поехала на гастроли — и влюбилась в очень красивого музыканта. И так мужу об этом прямо и сказала. Мы расстались.

Кто же был у меня третий?.. За третьим я была полтора месяца замужем. Он был какая-то темная лошадка, друг Гали Брежневой, она ему без конца звонила, он ей доставал какие-то камни… В это время я репетировала на радио партию Нинон в оперетте «Фиалка Монмартра». В один прекрасный день к нам приходят с обыском — папа мой совершенно обалдел. Ну, они так посмотрели — и даже не стали ничего обыскивать, поняли, что мы тут ни при чем. Оказывается, мужа моего посадили в тюрьму, пока я была на гастролях. У меня был такой стресс, что я потеряла голос, и меня сняли с роли…

Таков был мой третий брак. А четвертый — это вообще катастрофа: прокурор! Кубанский казак, красавец писаный. Он был, как говорила его мама, полковник, следователь по особо важным делам, пил, конечно, по-черному. Мы расстались. А последний муж, Андрианов… — он был ужасен. И я сказала: «Ни одного мужа больше в моей жизни не будет».

— Вы — академическая певица. Как попали на эстраду?

— Много пела оперных арий в молодежной вокальной группе на радио. Мы начинали там еще с Левой Лещенко. Правда, потом эту группу разогнали, и я осталась не у дел. А мои друзья по Гнесинке — Танечка Маркович и Володя Хачатуров — тогда уже преподавали в училище Гнесиных на Ордынке. И они меня позвали преподавать. Я до такой степени испугалась, что улетела в Хосту да просто сбежала. Володя прилетел за мной и привез. Страх был невероятный: я вообще не мыслила, как преподавать! Академический вокал — это было для меня понятно, ко мне все ходили: «Сделай нам верхние ноты, пожалуйста». А здесь — эстрадно-джазовый! Но у меня появились ученики, которые в свою очередь и меня многому научили. А я их учила правильно дышать, потому что дыхание одинаково важно в любом вокале. Мне посчастливилось работать и дружить с такими замечательными джазовыми музыкантами, как Кролл, Бриль, Осейчук, Сухих, Саульский, Чугунов, Назаретов… Они приобщили меня к джазу и ввели в эту прекрасную страну!

— Среди ваших учеников был Мурат Насыров…

— Да, это моя боль, конечно. Безумно талантливый был человек, но безумно нервно организованный. Четыре года с ним работала, потом отправляла на конкурс, на его первую Ялту, где он взял Гран-при. Потом мы с ним выбрали Джорджа Майкла. Он был нелегкий, и мы с ним спорили, как два барана. Когда он ко мне пришел, я ему сказала: «Мурик, я терпеть не могу сладкие голоса, да еще с таким вот вибрато мелким. Буду из тебя делать мужика». Он испугался, а я ему предложила петь Майкла Болтона. Однажды возвращаюсь из академии, открываю дверь, включаю телевизор, снимаю пальто и вдруг слышу с экрана: «Наталья Зиновьевна…» Думаю: ну все, сошла с ума! Потом вижу: сидит мой Насыров и дает интервью. И обо мне говорит.

— Вот человек поет джаз, эстраду, оперетту, рок, рэп… Вы по-разному с ними занимаетесь?

— Нет-нет-нет. Я даю технику вокала. У меня есть собственная система упражнений, которую раздаю направо и налево. Приезжают из Европы, из Америки… Я делаю дыхание, освобождаю все, снимаю зажимы мышечные, даю такие приемы, которые могут выручить в любой момент, — так называемые мышечные приемы. Ну, я очень хорошо знаю строение голосового аппарата и как работает вот это все. Даже разработала вокальную методику и выпустила пособие — стала доцентом. На самом деле все это очень просто. Приехала тут ко мне из Швеции рок-певица Виктория Доля. Сипит, хрипит — чувствую, вообще не дышит человек. Я ее посадила на опертое дыхание — и зазвучал красивый голос.

— Как она вас нашла?

— Ее прислала моя Анжелика Агурбаш. А приемы… Я тут же залезла во все рок-группы, потому что она пела примерно как AC/DC. Я все это вызубрила, посмотрела — чего, как, где там «гроул», где «скриминг», где «фрай»… Все это и раньше было известно, просто слова другие: скажем, раньше был педагог — сейчас коуч, была назальная зона, а теперь… тванг. Ну, выпендриваются. А на самом деле все это так просто!

— Вы начали преподавать очень молодой. Вполне еще могли делать собственную артистическую карьеру. Не обидно?

— Однажды Леонид Утесов мне сказал (он был другом моего отца): «Ты дура, если бы пошла по эстрадной линии, стала бы звезда». То есть я не состоялась: надо было сразу рулить в эстраду. Вот это было мое. Ведь в основе любого пения — рок-пения, оперного, эстрадного или джазового — лежит дыхание. И еще важно одно: форма рта определяет качество звука. Дыхание, рот и свобода… Не зря моя любимая Анна Нетребко говорит: «Пение — это расслабуха».

— Ваши любимые ученики?

— Ну, это, конечно, моя Нинель в первую очередь — Нина Шацкая, 30 лет мы вместе. Она поначалу занималась у другого педагога, и когда пришла, как она мне потом рассказывала, на какой-то конкурс, ей сказали: «Девушка, вам лучше танцевать, чем петь». После этого ее папа, который, кстати, обладал фантастическим тенором, где-то услышал Мурата Насырова и сказал: «Я найду его педагога». И он привел Нину ко мне — и курировал нас всю свою жизнь. Он говорил: «Нет, не так, я хочу, чтобы вы вот так вот пели!» Работала Нина как лошадь. Она и по гороскопу Огненная Лошадь. У нее очень большой природный голос. Есть педагоги, которые просто не берут большие голоса, а мне вот эту махину, этого вот «необъезженного мустанга», надо было оседлать. Оседлали!

— Певцы с вами занимаются постоянно — ведь так? Ходят на уроки как на тренинг?

— Великая солистка Большого театра Ирина Архипова как-то сказала: «Боже мой, если бы меня было две, и я, одна, сидела здесь, а я, вторая, стояла бы на сцене, то могла бы себя правильно слышать». Певец ведь сам себя не слышит, и должен быть человек, который его направляет и правильно слышит. Это первое, а второе — связки, то есть те же самые мышцы, и их надо тренировать. Недаром многие зарубежные звезды ездят в турне со своими педагогами. Педагог необходим, и Нина это прекрасно понимает. Потом, она все время что-то ищет — у нее же темперамент!

— А Сергей Пенкин — тоже из любимых?

— Пенкина в училище не принимали! Пока я его не взяла. Не забыть: открывается дверь, стоят Рая Саед-Шах и Пенкин. За ручку. «Я вот вам привела», — говорит Рая. Я ему: «Ну-ка, спой». Как только рот открывается, я: «В чем дело-то? Кто тебя не берет?! Вот я тебя уже взяла — и никто ни слова не скажет. Ты же гениальный, у тебя золото в глотке!» Ну и все. С ним и заниматься не надо было. Единственное что — он никогда не запоминал слова и все время пел на таком тарабарском языке. Я ему говорю: «Если ты еще раз споешь «Feelings» таким образом — я тебя просто убью». Прихожу к нему на день рождения, он говорит: «А сейчас для моего любимого педагога я спою «Feelings»!» — и начинает свою ахинею. Я говорю: «Боже, Пенкин, убью…»

Вчера звонил мне: «Обожаемая, любимая…» Говорю: «Я тебя тоже очень люблю, Пеночка моя родная! Ты где?» — «Я в Воронеже. У меня гастроли. А вы чего?» — «Я работаю. Зарабатываю на юбилей». Через пять минут приходят деньги мне на карту… Пенкин!

Ну кто там у меня еще?.. Да у меня их много, Господи. Гениальный совершенно мальчик в Австралии. Юра Янковский. Оля Прядина, Дима Ланской, Жасмин, Анжелика Варум. Она остроумная, невероятная умница. Ну, я начала с ней заниматься. Она у меня спела одну вещь роковую и поехала с ней к отцу. А он ей всю жизнь запрещал заниматься с педагогами. И когда она отправилась к отцу, я решила, что мне кирдык. Но она мне звонит и говорит: «Папа сказал: «Я снимаю шляпу». И даже Алла Борисовна Пугачева меня по своему радио поблагодарила за Анжелику Варум. А еще мои ученики — Феликс Ильиных, Евгений Кемеровский, Линда, Стас Пьеха, Кристина Пух, Владимир Степин, Федор Казанов…

— А Полина Гагарина?

— Ну, Полька — это мое солнце. Это вообще что-то невероятное. Ее ко мне привели, когда ей было 15. Талантливая!!! Темперамент, наверное, еще похлеще, чем у Нинки, это что-то «р-р-р-р-р-р…» — такая вот вся. Если она обнимет — отвернет мне башку обязательно. Мы с ней прошли через все — пели джаз, рок… да чего мы только не пели! Я ей первой еще в училище дала спеть Носкова, «Снег», а потом этот «Снег» она спела уже с ним в Кремле. В училище у меня она великолепно училась, не пропускала занятий, ответственная, занималась как зверь. И высшее образование получила актерское, чтобы ни у кого больше не учиться вокалу. Заметьте это: она мне предана бесконечно, как и я ей.

— На ваш юбилей кто приглашен?

— Дети, конечно! Мои любимые дети — мои ученики!