Дита фон Тиз: «Мы сразу договорились с Адамом, что детей у нас не будет» - Звезды - «Новости Музыки»

Звезда бурлеска — о личной жизни и творчестве

Глядя на нее, сложно представить, что на дворе второе десятилетие двадцать первого века, подходящее к тому же к концу. Дита Фон Тиз выглядит, как звезда фильма про отчаянных домохозяек пятидесятых годов — эпохи «золотого Голливуда». Ее образ проработан до мелочей и узнаваем: идеальная кожа, неизменная красная помада, совершенная укладка и, конечно, манящие сексуальные корсеты. Она стала королевой бурлеска, возвела стриптиз в ранг искусства, а затем начала карьеру певицы. Кто же она на самом деле и что скрывается за ее сдержанной грустной полуулыбкой?

— Глядя на вас, Дита, хочется озвучить вопрос, который вам задают все. Вы когда-нибудь носите спортивный костюм, например? Выглядите просто потрясающе, но сложно поверить, что это ваш будничный образ.

— О, нет! Я никогда не ношу спортивных костюмов. Конечно, не каждый день я наряжаюсь в пух и прах, но помада и укладка на шиньон — всегда!

— И это значит, что вы узнаваемы всегда. Вас часто беспокоят на улицах?

— На самом деле ко мне подходят лишь девушки и женщины. «Не хочу вас беспокоить, но мне нравится то, что вы делаете!» — примерно так мне говорят.

— Не поверю, что мужчины вас не тревожат!

— Каждый десятый из тех, кто обращается ко мне, — мужчина. Сами видите, статистика не на их стороне. Полагаю, они немного боятся меня.

— Казалось бы! Почему?

— Знаете, как говорят: не встречайтесь со своим кумиром. Не то чтобы я была чьим-­­­то кумиром, но будем честны, я вызываю в джентльменах определенный интерес. Но когда ты встречаешь предмет своих мыслей и дум в реальности, иногда… не готов, так сказать. В конце концов, женщине проще сделать мне искренний комплимент.

— Вы же знаете, что стали некой альтернативной иконой современного феминизма?

— О да. (Улыбается.) И я этому очень рада.

— Как так вышло?

— Вы знаете, феминизм — о том, что мы готовы принять женщину такой, какая она есть. И в этом смысле я сделала немало для индустрии, в которой состоялась. Представьте себе: мне тридцать лет, я не блондинка, не загорелая, у меня не выдающихся размеров бюст, а на дворе 2002 год. Когда я появилась на обложке мужского журнала, это стало своего рода манифестом. Ты можешь выбирать, как выглядеть, кого любить, можешь декларировать свои вкусы и интересы. В конце концов, фетиш-­­­модели всегда были вне, так сказать, официального поля. Верю, что я поменяла ситуацию. Чувственность и сексуальность могут выглядеть иначе, чем мы привыкли, и я рада, что стала источником некоторого разнообразия.

— Дита, странно даже упоминать об этом, и все же… Вы говорили, что собираетесь выйти на пенсию, когда отпразднуете пятидесятилетие. И вот вам почти сорок семь, а вы все еще исполняете свой знаменитый танец в бокале мартини. Быть может, планы поменялись?

— Вы знаете, я действительно собиралась отойти от дел ближе к пятидесяти. А сейчас я смотрю на всех этих прекрасных женщин, грациозных, изящных, элегантных, которым точно за пятьдесят, но кому какое дело? И вот я думаю, что должна работать дальше, чтобы мы, наконец, перестали судить человека, ориентируясь на его пол или возраст. Раньше я думала, что уйду в тень, как только перестану выглядеть так, как хотят меня видеть окружающие. Теперь я понимаю, что просто поменяюсь: шоу будет более женственным, более глубоким, оно эволюционирует. Словом, седые красавицы, которые вдохновляют окружающих, — это прекрасно, и я готова присоединиться к ним. Разве что волосы мои будут темными всегда. (Улыбается.)

— К слову, о волосах. Вы же натуральная блондинка, так? Расскажите, пожалуйста, как получилось, что никто и никогда не видел вас в «светлом» образе?

— Знаете, бывает, вы рождаетесь не в том теле, ощущаете, что должны выглядеть как-­­­то иначе, вести себя иначе. Я словно нашла свое отражение в фильмах сороковых годов. Гламур, нуар, тонкие талии, руки, потрясающая осанка, великолепные укладки волос к волосу. Я смотрела бесконечное количество этих легендарных картин лет с восьми. И именно тогда маленькая девочка из Мичигана приняла решение: никаких джинсов, никаких футболок, только элегантные и женственные наряды, совершенный макияж и прическа. Тогда же я поняла, что темный цвет волос — мой цвет. С тех пор я брюнетка, и когда про меня говорят «блондинка», я даже не сразу понимаю, о чем или, скорее, о ком речь.

— Иногда кажется, будто вы прячетесь за макияжем, укладкой и нарядами. Неужели никто и никогда не видит той девочки из Мичигана?

— Почему же не видит? Мои родные, мои друзья, мой возлюбленный. Скажем так, я публичная персона, я танцовщица, я создаю бурлеск-­­­шоу, учу других. Если бы я расхаживала на людях в домашнем костюме, магия бы развеялась, не так ли? Если бы я поступала так, у меня не было бы столько поклонников.

— Что ж, справедливые рассуждения. Скажите, кто поддерживает ваш образ на протяжении лет?

— Вы спрашиваете, пользуюсь ли я услугами стилистов? Нет. Все мелочи и детали моего образа — это моя работа.

— А все эти сложные укладки?

— И они тоже. (Смеется.) Я долго училась, но теперь могу повторить все эти прически в стиле пин-­­­ап самостоятельно.

— Еще одной вашей страстью помимо эротического танца является одежда…

— О да! Обожаю красивые платья, корсеты, сексуальное белье. Судьба подарила мне шанс реализоваться не только как артистке бурлеска, но и как дизайнеру. Долгое время я сотрудничала с известными марками, а потом решилась и создала собственную коллекцию. Я, конечно, совсем не бизнес-­вумен, но мне по-­­­настоящему нравится творческий процесс. Создание одежды похоже на приключение, на путешествие по временам и эпохам. Иные девушки недооценивают хорошее нижнее белье, а зря! Чувственный комплект похож на тайное оружие, благодаря которому мы ощущаем себя неотразимыми.

— Что помимо белья, красной помады и укладки дарит вам уверенность в себе?

— Если не касаться таких базовых вещей, как воспитание и детский опыт, я бы сказала: спорт. В юности я долгое время занималась балетом, оттого привыкла к довольно-таки ощутимым физическим нагрузкам. Плюс моя профессия требует от меня пребывания в отличной форме. Я до сих пор занимаюсь балетом, хожу на пилатес, растяжку и йогу.

— То есть вы могли выбрать балет?

— И почти выбрала. Я мечтала стать балериной сколько себя помню. У нас дома была коллекция виниловых пластинок, и среди них одна с изображением балерины. На ней были тугие синие колготки, синяя пачка, глаза были подведены черным, губы, конечно, алые. Я начала ходить в балетную школу, убирала ванные комнаты в студии ради бесплатных уроков. Но в конце концов поняла, что единственной в своем роде мне не стать. Учителя отмечали мою осанку, изящество, силу, но я не была способна запомнить всю хореографию и высоко прыгать.

Недавно меня спросили, есть ли у меня мечта, которую мне так и не удалось осуществить. Я сразу подумала про балет. А затем поняла, что в каком-­­­то смысле получила все, о чем когда-­­­то задумывалась. На самом деле мне хотелось быть той женщиной с обложки виниловой пластинки. Откровенно говоря, сам классический танец никогда не приносил мне много радости. Мне нравилось лишь то, что он символизирует: гламур, женственность, элегантность, драматизм. Не говоря уж о сверкающих костюмах и прожекторах. Словом, я хотела быть в шоу-­­­бизнесе. Теперь я верю, что недостатки и только они могут привести к истинному величию. Если бы я стала заштатной балериной, то точно не задумалась о бурлеске.

— Как вообще вам удалось сделать этот забытый жанр актуальным?

— На самом деле этот вопрос всегда волнует меня. Я вспоминаю, какой путь мне пришлось пройти. Перед моими глазами не было живого примера, модели, картины того, что я хочу показать людям. Конечно, меня вдохновляла эпоха сороковых, но это были лишь наброски, лишь штрихи… Мне пришлось долго объяснять своей семье, что именно я делаю. Конечно, все скатывалось к рассказу о разнице между бурлеском и стриптизом. К слову, я уверена, что именно эта разница и сделала меня звездой. Изысканность, продуманная постановка, блестящие наряды, живая музыка (я сотрудничаю только с настоящими оркестрами, никаких фонограмм!) — все это постепенно вывело бурлеск в топ.

— Скажите, Дита, почему вы не стали актрисой? Вас же приглашали сниматься. Причем бесчисленное количество раз… И судя по вашим выступлениям, ваш актерский талант неоспорим.

— О, я всегда находилась в окружении людей, которые недоумевали и пытались заставить меня идти дальше. Будто мои бурлеск-­­­шоу — это лишь промежуточный этап, ступенька к «настоящей» карьере. Говоря откровенно, даже сейчас, после всех этих лет, я все еще доказываю отдельным личностям, что мои концерты интересны, актуальны, для них есть аудитория.

— Хорошо, актерство не для вас. А пение?

— Да, карьера певицы привлекает меня куда больше актерской стези. Я была большой поклонницей Эми Уайнхаус, она пела для меня..

— Ваш первый шаг в музыкальную индустрию был… удивляющим.

— (Смеется.) Да, союз с южноафриканской хип-хоп-группой, чей лидер Ниндзя похож на человека, прожившего жизнь за решеткой, — не очень много общего со мной, верно? Тем не менее мое сотрудничество с Die Antwoord (группой, с которой фон Тиз записала несколько треков. — Прим. авт.) стало для меня откровением. Ниндзя — великий учитель.

— Ваш собственный альбом был похож на творение шансонье…

— Совершенно верно. Благодарить за это нужно Себастьена Телье — этот современный поэт создал для меня мой первый диск. Я слышала его музыку в некоторых парижских кабаре, была просто очарована. Мы несколько раз пересекались, но не могу сказать, что долго разговаривали — языковой барьер сыграл свою роль. А затем мне принесли новости, что Себастьен написал для меня альбом! Я предупредила его, что не умею толком петь, но его это не смутило. Конечно, я очень переживала, как общественность примет мое новое воплощение. Но все прошло отлично. Правда, мне самой не нравится слушать себя.

— Разве не у каждого певца так?

— Будучи долгое время замужем за музыкантом, я заметила, что почти у всех. Исключение составлял Принц. Помню, мы были у него в гостях, и он поставил свою пластинку, с наслаждением танцуя под собственный голос. Но я не Принц. (Смеется.)

— Если уж мы заговорили о вашем бывшем супруге… А как мистер Мэрилин Мэнсон отнесся к вашей карьере певицы?

— Сегодня мы практически не общаемся, я не знаю, как он оценивает мое творчество. Мы расстались больше десяти лет назад. О мой бог, как давно! (Смеется.) Но справедливости ради скажу, что Мэрилин всегда поощрял все мои эксцентричные задумки, идеи и планы. Наши годы вместе были полны нежности и романтики.

— Могу ли я спросить, что стало причиной вашего развода?

— Знаете, мы оба — публичные персоны, привыкли к вниманию и толпе вокруг, но когда мы были вместе, этого внимания всегда было… слишком много. И наша шикарная свадебная церемония стала как поцелуй смерти, как последний гвоздь в крышку гроба — мы просто не смогли справиться с ответственностью и чувствами, которые вынуждены были то демонстрировать, то скрывать. Сейчас я могу вспоминать о том времени с нежностью и любовью, но тогда наш разрыв стал для меня маленьким концом света. Мне казалось, что я никогда не найду того, кто бы так понимал и ценил меня.

— Казалось? То есть сейчас вы нашли такого человека?

— О да, и это давно не секрет. Адам — графический дизайнер, заботливый парень. И да, предвосхищая ваши вопросы: он моложе меня, но нас это совсем не смущает. Мы же говорили с вами о возрасте, верно?

— Говоря о детях…

— Я давно приняла решение не иметь детей. Адам согласен с этим. Думаю, в нашем мире это неудивительно, не так ли?

— Дита, какой совет вы можете дать миллионам женщин, смотрящим на вас с восхищением?

— Поставьте себя на первое место. Носите каблуки, макияж, укладку, духи в первую очередь для себя, так, как вам нравится это. Нет ничего более прекрасного, чем человек, который любит и ценит себя. Это притягательное зрелище, это картина, достойная уважения.