Иван Стебунов: «Семья вернула меня к жизни» - «Новости Музыки»

Актер дал эксклюзивное интервью , в котором рассказал о работе во время карантина, актерской дружбе и адреналине

— Как восприняли объявление о самоизоляции граждан, связанное с коронавирусом?

— Что тут сказать, если бы не было с моей стороны такой удачи — участия в «Танцах со звездами», то, наверное было бы очень тяжело. Находиться долгое время дома на изоляции — серьезное испытание, думаю, для каждого. Конечно, всем желаю выдержки. Это дело серьезное. Успокаивает единственно то, что мы все сейчас в одной лодке. От этого немножечко легче.

— Чему-то научились за то время, что прошло с начала карантина?

— Пока нет. Пока иду по проторенной дорожке — смотрю кино, иногда читаю.

— Верите всему, что об этом говорят, или имеете свою точку зрения, читая известных биологов, вирусологов, эпидемиологов?

— Я слушаю разные радиостанции независимые. Ситуация действительно серьезная, я не считаю, что ее каким-то образом специально накручивают. Что кому-то это уж очень надо наверху, что какие-то элиты это разыгрывают. Нет, я так не думаю. Ситуация действительно в том, что это вещь незнакомая еще. Кроме валютных спекулянтов, кому еще это могло быть выгодно? Уж нашему правительству, мне кажется, точно не нужны шатание и брожения внутренние в народе. А еще и безденежье. Нет, в такие версии я не верю. И от размышлений о всемирном заговоре какого-то теневого правительства я тоже далек. Смешно все. Ведь люди действительно умирают, болеют.

— Панике не поддались, гречку и туалетную бумагу не закупали?

— Нет, ничего не закупал. Честно. Был момент, только один денек, когда я подумал о закупках, посоветовались с женой и решили, что все это преждевременно. И не стали так поступать. Охотились за масками, была такая проблема, повезло — удалось купить несколько штук классных профессиональных. Которые нужны.

— Как сегодняшняя ситуация отразилась на работе?

— Работы просто нет. Она вся встала. Конечно, это можно про любую профессию сказать, но артистам оказаться без работы… Ведь они как дети малые. Небольшой процент из них понимает, что делать в бытовой реальной жизни. Я, конечно, не заступаюсь, не говорю, что артисты какие-то особенные, но все же это по-своему диагноз. И в реальной жизни эти люди просто очень сильно скучают. Могу сказать за всех, это правда. У нас есть общая группа в сетях театра «Современник», и сообщение, что все это продлят до 30-го апреля, было воспринято просто уже как в высшей степени трагедия. Артист без публики, без этого адреналина, как наркоман, он испытывает ломку, абсолютно точно. Это жесткое сравнение, но это так. Артист без дела — это страшный сценарий.

— Проект «Танцы со звездами» имеет высокий рейтинг и любим в народе. Что повлияло на ваше участие в нем — это или что-то другое?

— И это тоже, но в первую очередь захотелось себя проверить. Мне это предложение пришло не в первый раз, но раньше по времени не совпадало. И вот наконец-то все, можно сказать, сложилось. Я помню, как несколько лет назад снимался в сериале «МУР» на Мосфильме в одном из павильонов, а в соседнем проходили как раз съемки проекта «Танцы со звездами». И я несколько дней подряд наблюдал за этими, смело назову их так, соревнованиями. За кулисами там действительно витал дух соревнования. Адреналин чувствовался в воздухе. Я видел, как ребята волнуются, как они повторяют и повторяют свои па, с которыми пойдут на площадку. И меня это так завораживало, что я по-своему им завидовал. Ведь испытывать такой адреналин и одновременно счастье — это дорогого стоит. Поэтому еще тогда я про себя отметил, какое это классное мероприятие и что я в нем, когда будет возможность, обязательно поучаствую. И вот эта возможность появилась. И мне прежде всего, как я уже сказал, захотелось проверить себя самого, потому что профессиональный артист должен уметь делать все: и скакать на коне, и фехтовать, и петь, и танцевать. И бесплатно получить экстерном такие знания от канала «Россия» — это очень приятно и важно для меня. Мне кажется, что никто бы на моем месте не раздумывал бы по этому поводу. Это классно.

— Дух соперничества вам близок?

— Конечно, близок! Мы все, чего уж там греха таить, с нормальными и здоровыми амбициями. Ведь уже со второго тура пары начали слетать каждый выпуск. Конечно, обидно будет сорваться рано. Конечно, хочется продержаться как можно дольше. Конечно, мы все уважаем друг друга, знаем и прекрасно относимся, но тем не менее уходить никто не хочет. И в этом я уверен абсолютно. Поэтому нормальный здоровый дух соперничества в соревновании, он только добавляет, мне кажется, и нам, и зрителям в этом шоу какой-то перчинки (смеется).

— Вы умели танцевать до проекта?

— У меня был только опыт театральной академии. Но все мы, студенты, всячески старались избежать этих уроков. Особенно, когда дело доходило до балетного станка и всех сопутствующих вариантов. Мы зачастую их прогуливали. Поэтому я не могу сказать, что умел танцевать. В 2003 году мой опыт с танцами был вообще оставлен после окончания академии. Но вот сейчас все вернулось. В общем, что-то пригодилось.

— Скажите, а партнершей довольны? Все устраивает в отношениях?

— Очень! Мне безумно в этом смысле повезло, потому что у меня настоящая профессиональная партнерша Инна Свечникова. Она участница нескольких этих шоу. Она всеми нужными нюансами делится со мной. Она сама ставит танцы. Если у многих пар назначен хореограф, и на репетициях всегда присутствует третий, у нас такого нет. Мне повезло, что она еще и хореограф. Мне вдвоем комфортнее находится на репетициях. Пока она меня ведет (смеется). Хотя мы изображаем, что это делаю я. Но сейчас роль ведущего в танце исполняет она.

— Признайтесь, а ваша супруга не ревнует?

— Нет, все это ерунда. Я знаю, какой высокий процент пар, которые организуются на подобных проектах. Но у нас такая профессия, мы с подобными вещами встречаемся каждый день, я серьезно. Каждый день мы в каких-то сериалах или фильмах изображаем любовь, чувства, поэтому если ревновать, то можно сойти с ума. Моя жена к этому относится как к интересной работе. Профессионально смотрит на эти вещи. Это можно выйти из подъезда и так же затанцеваться с кем-то.

— И все же с какими-нибудь сложностями столкнулись на проекте?

— Пока возвращаемся в тонус. Пока дыхалки не хватает, тело немного ноет. Ведь у нас каждый день по два часа интенсивных тренировок. Есть там и силовые вещи, поддержки партнерши. Но тело входит в тонус, и меня это радует. Потому что сам я себя заставить тренироваться не могу. Я в этом смысле как Оскар Уайлд, который говорил, что как только его посещает желание заняться спортом, он ложится на диван и ждет, когда это пройдет. Я поступаю по абсолютно такому же принципу. Если по нужде это приходит, тут уж не отвертеться, начинаешь вкалывать. В общем, все совпало.

— То есть у вас нет такого, что вы постоянно ходите в зал, поддерживаете форму?

— К сожалению, нет. Хотя это уже надо в мою жизнь привносить, потому что не молодеем (смеется). Уже спина болит, все болит, поколение наше такое, дряхлое. Но я, к сожалению, совсем неспортивный человек. Все рывками происходит. Я могу на три недели зажечься, начать ходить в бассейн. Мне будет казаться, что теперь это со мной на всю жизнь, но любая рутина вводит меня в состояние тоски. И даже такая приятная рутина, как плавание, через несколько недель тоже становится скучна, и я отваливаю. Я в детстве перезанимался спортом. Оно у меня было очень спортивное, пока я не сломал себе шею на греко-римской борьбе. И с тех пор, после года корсета и сопутствующих проблем, я как-то меньше стал со спортом дружить. Слава Богу, для всех нас, советских детей, все это раньше было бесплатно. И все мы были на спорте постоянно.

— То есть, вы быстро зажигаетесь? Говорят, что у вас действительно взрывной темперамент. Дескать, из-за него вас в юности отчислили из театрального училища за драку. Сегодня стали поспокойней? Контролируете себя или…

— Да, теперь, как минимум, умею посчитать до пяти, а потом принимать решения (смеется).

— Кстати, а как вы относитесь к своим партнерам? В профессии они имеют для вас большое значение?

— В театре — да, более чем важное значение. В кино — нет. Кино — это профессиональная вещь, где зачастую можно с камерой лучше сыграть, чем с каким-либо партнером. Поэтому в кино партнер не имеет большого значения. Там другие вещи включаются у тебя и тебе требуются. А в театре — это одно из первых, о чем я задумываюсь, когда приходит новая работа.

— Но если человек неприятен вам на физическом уровне, как поступаете?

— Ну опять же, на съемках никак, просто терплю, а в театре из-за этого мало что может состояться. Давно, честно говоря, в таких ситуациях не оказывался, и, наверное, дай Бог, не окажусь. Мои решения будут кардинальные, только, к сожалению, в сторону минус. Переламывать себя я не буду. В этом смысле я себя уже изучил хорошо. С опытом я не раз отказывался от различных постановок, даже уже начиная работу, я не говорю сейчас о партнерах, это было из-за другого, но отказаться, уже начав работать, для меня не ново. И меня это не пугает, честно говоря. Я ни разу не пожалел о принятом решении в этом вопросе.

— Вы получаете удовольствие от репетиций?

— Не всегда. Но, конечно, моя жизнь, говорю без пафоса, наша профессия неотъемлема от жизни, иначе смысла какого-то нет. Мы ради этого и живем. Серьезно говорю. Любой артист, как бы он ни стонал по поводу завала работы, по поводу дикой усталости, как ему хочется отдохнуть, а когда такое происходит, он отдыхает максимум пять дней. Скорее всего, уже на третий день актер не будет знать, чем заняться. Ему нужно работать, репетировать, нужно спорить, выговариваться. Ведь это для актера большое удовольствие, даже когда не хочется на репетицию ехать, еще что-то, когда начинается выплеск этого супер предвыпускного адреналина, когда начинается неделя прогонов, костюмы, свет, все это — большое-большое удовольствие.

— Вы так уверенно говорите за всех актеров… Согласны с мнением, что актерская профессия — это скорее национальность?

— Да, абсолютно согласен. Ведь мне есть с чем сравнивать, приходилось иногда сниматься и за рубежом, даже в Америке, с американскими артистами. И, правда, артисты, неважно на каком языке они говорят, уже через минуту понимают друг о друге все. Такой птичий язык в кадре происходит, что ты тут же понимаешь по взгляду, по одной интонации, по тому, как актер просто вошел в кадр, кто он, что он из себя представляет и чего он стоит. Это универсальный язык такой. Он существует во всех видах искусства.

— Для вас лично существовала разница между съемками здесь, в России, и той же Америке?

— Там было здорово в плане подготовки. Мне понравились даже мелочи, например, когда есть машина в кадре, то она в двух экземплярах на площадке. Это очень здорово. Потому что одна подготовлена на сцену внутри нее, а другая вся обложена камерами снаружи, и все для того, чтобы не терять время на перестановки. Ты просто снимаешь крупный план внутри машины, переходишь в такую же соседнюю машину, и тебя снимают уже снаружи. Это очень большая экономия времени. Там очень сильная концентрация. Написано, что в восемь утра ты должен быть в кадре — ты будешь в кадре. Это единственное, в чем мы еще отстаем. У нас ведь тоже, слава Богу, очень много профессиональных людей. Особенно операторский цех в стране выше всяких похвал. Это правда. Ребята умею работать, умеют работать быстро. Разница в бюджетах. Просто в Америке есть возможность иметь машины одинакового цвета и все остальное.

— Признайтесь, теперь вы понимаете профессию танцора?

— Как и любое творчество, это такая же профессия, а танцоры в таком же поиске. Им так же необходимо работать, у них такие же бытовые неурядицы. Я понял, что они также друг друга знают. Нам кажется, что их много, что это огромный мир, а на самом деле все они друг друга на своей поляне знают, встречаются. Каждый знает о себе, чего он стоит. По их взаимоотношениям это очень заметно. Это такой же, как оказалось, небольшой мир. Ведь зрителям тоже кажется, что нас, артистов, в той же Москве множество. На самом деле мы так же все друг о друге знаем. Полянка небольшая. В этом смысле у нас сегодня профессиональная атмосфера.

— Их профессия проще или сложнее актерской?

— Да чего тут сравнивать, это другие вещи. Физически им, несомненно, сложнее. А артист — это что? Как правильно сказал Миша Ефремов в монологе «Кошечки», драматический артист может пить, толстеть, не бриться и все равно он выходит на сцену и все делает. А танцор так не может. Он не может запить на неделю и потерять форму. Тут все посложнее. Драматический артист с брюхом, со вторым подбородком может вызывать интерес и с возрастом идти дальше, сразу переходя в другие амплуа. А танцору в другие амплуа перейти очень сложно. Они более зависимые, и век их короток очень в этом смысле.

— А для вас есть что-то сложное в актерской профессии?

— Комедия. Мне не удается пока раскусить это. Я все хочу найти какой-то кристально чистый сценарий. Мне хочется поймать это состояние. На сцене мне быть смешным несложно, а вот в кино почему-то сложно участвовать в комедии. Хочу этот внутренний барьер, комплекс преодолеть. Хочу, чтобы совпал хороший сценарий, хорошая история, и я смог бы быть смешным в кадре.

— Несколько традиционный вопрос — съемочная площадка или театральная сцена? Без чего смогли бы прожить?

— Много мнений на этот счет. Я не смог бы прожить без какого-то движения, работы, действия. И сменить свою профессию на кабинет, на стол с креслом, я точно в этом уверен, до конца жизни не смогу. А если все же ответить на вопрос, то точнее всех сказал Аль Пачино, который много проработал в театре: «Артист в театре — как канатоходец, который идет под куполом цирка, и любой его шаг влево или вправо смертелен — он упадет и разобьется. А в кино все то же самое, артист тот же канатоходец, только канат лежит на полу». Это очень точно подмечено. В кино, если оступился, ты всегда опять можешь встать на этот канат. А вот в театре, если ты оступился, тут очень сложно обратно подняться. Этот адреналин и риск очень разные. Поэтому мне очень тяжело сравнивать эти две вещи.

— Режиссер для вас — царь и бог на площадке? Или вы можете поспорить с ним, предложив что-то свое?

— Знаете, я так рад, когда я встречаю режиссеров, которые действительно могут считать себя царями и богами на площадке. Это так классно. Это всегда чувствуется. К сожалению, у нас очень много режиссеров, которые без ремарок просто не знают, что делать. Если в сценарии не написано: «подошел к окну, сел на стул», то многие из них теряются, мягко говоря. А если в кадре больше трех человек, то тут все, туши свет. Просто я вам честно скажу, что кинорежиссера может изобразить из себя любой. Главное, запомнить несколько фраз. Надо просто говорить: «Сейчас крупный», «Ну что, переходим на средний?», «Теперь давай снимем общий», и обязательно: «Давай подснимем детальку». Вот с набором этих фраз ты можешь сойти за режиссера. И очень многие у нас именно этим и пользуются. А дальше не надо их пускать никуда. Они ничего не смогут.

— Дружба среди людей актерской профессии возможна?

— Возможна. Серьезно. Все нормально. Каждый находит по своим внутренним критериям. Есть крепкая дружба. Чаще она разновозрастная. Но дружба есть.

— В СМИ одно время вас представляли исключительно бабником, неспособным оставаться равнодушным в присутствии красивой девушки, и большого любителя выпить. Вы не опровергали это тогда, а что сегодня?

— А сегодня — жена, жена и еще раз жена (смеется). Как-то так. Семейное положение все поменяло. Пить бросил, слава Богу, надоело. Семья вернула меня к жизни.